И на самом деле: явка 17 марта составляла 80 процентов. «За» Союз на нем проголосовало 76,4 процентов, «против» только 21,7. Вроде бы все бесспорно: здравый смысл победил, люди хотят жить и голосуют за единую страну.

Но, как ни странно, сам референдум о сохранении способствовал близкому расколу государства. Хотя бы из-за самого допущения возможности роспуска Союза и выведения этого вопроса в дискуссионное поле. После это поле трансформировалось в демагогическое обсуждение контуров и формата единства, что и позволило в финале произвести подмену с трехбуквенным СНГ. Да, и на голосование было предложено вовсе не то, что многими воспринималось. По сути, речь шла о подмене: был вопрос о продолжении все той же перестройки, которая должна была выйти на новый уровень. Людям предлагалось поддержать не тот Союз, в котором они жили, а «обновленную федерацию равноправных суверенных республик», то есть нечто близкое все тому же СНГ.

Эту «игру», которую затеял Горбачев, чтобы получить вотум доверия на дальнейшее «обновление», перекрыл Ельцин

Обнулил весь планируемый эффект от того голосования назначенный на этот же день референдум РСФСР, содержащий вопрос о введении поста президента республики. По сути, это были взаимоисключающие позиции. То, что вопросы референдумов прямо противоположны друг другу многие понимали и тогда.

В 1991 году председатель Верховного Совета РСФСР Борис Ельцин вступил в фазу жесточайшей конфронтации с союзным центром. Начиналось все с того, что во время январских событий он поддержал литовские власти и слал обращение вместе с тремя прибалтийскими лидерами в ООН. Акцент был сделан на то, что сегодня – Литва, завтра – Россия, поэтому пан или пропал.

Как известно, решение о союзном референдуме было принято 24 декабря 1990 года. Через месяц Президиум Верховного Совета РСФСР постановил провести на территории республики референдум о сохранении Союза, как «федерации равноправных республик». 7 февраля было решено провести в этот день референдум о введении в республике президентского поста. Конечно, это было далеко не случайное решение: Ельцин шел ва-банк по пути установления двоевластия с последующим доведением функций союзного центра до декоративных. Раскрутить эту стратегию опять же позволило 17 марта, когда был оказан вотум доверия президентской самостоятельности республики и персонально Ельцину.

17 марта стал днем его крупнейшей победы, причем, не только личной, но и в сражении с союзной властью. Результаты голосования за президентский пост, который воспринимался синонимичным Ельцину, были очень близки к цифрам голосования за единство. «За» введение поста президента  высказалось почти 70 процентов, «против» - 28.

Если проценты примерно близкие, то качественно получалось, что выиграл российский: по союзному референдуму необходимо было простое большинство голосов, по российскому – от общего количества избирателей.

Дальше – прямая дорога к 12 июня – президентским выборам в России, на которых уверенно победит Борис Ельцин, набравший 57,38% голосов избирателей. Победит в том числе  союзного ставленника – премьера Николая Рыжкова. А дальше легко загонит союзную власть в патовые ситуации, из которых и произойдет август, а также спуск красного флага под занавес года.

После дня референдумом страну накрыла новая волна шахтерских забастовок. Звучали требования как экономические, так и политические: от повышения зарплат до отставки союзного правительства. Причем, именно политические выходили на первый план: отставка президента СССР, Съезда народных депутатов СССР и переход власти к Совету Федерации суверенных республик.  В шахтерских регионах и голосование на референдуме было крайне благоприятным для Ельцина, а во время забастовок наиболее активную помощь шахтерам оказывает «Демократическая Россия».

Так и выстраивалась последовательно линия восприятия и противопоставления: Ельцин с народом, за народа и сам из народа; Горбачев – устал от перестройки, которую он завалил, является тормозом на пути к новому и все больше сращивается с консервативными силами, которые готовят свою вылазку. Все это отражалось и на восприятии Союза, который все больше становится образом старого, отжившего.

Российский референдум изначально мыслился в качестве противовеса союзному. Незадолго до дня голосования – 10 марта на Манежной площади в Москве  прошел крупный митинг. Заявляется, что на него пришло полмиллиона человека. Организаторы протестного действа призывали голосовать против Союза. С другой стороны, была обозначена полная поддержка Ельцина с лозунгом «Ельцин – это Россия». Борис Николаевич выставлялся за «рыцаря отваги».

По всей республике проходили схожие митинги с лозунгами: «Нет» - Союзу на референдуме. «Да» - президентству в России». Надо сказать, что в призыве «нет» не обязательно было отрицание союзного государства, это была формула протестного жеста. Многие полагали, что Союз все равно никуда не денется, но борьба за власть требовала отрицания.

Та же «Демократическая Россия» призывала голосовать против сохранения СССР как «обновленной федерации». Голос «за» трактовался как поддержка «дальнейшего укрепления тоталитарной общественно-политической системы Советского Союза, сформированной на диктатуре КПСС и диктатуре центра». Перед референдумом «Демократическая Россия» по центральному телевидению призывала голосовать против Союза.

Общество настраивалось на баррикады. Как нельзя кстати пришлась и литовская иллюстрация этой необходимости. 3 марта газета «Московские новости» вышла с шапкой: «Где тут записываются на баррикады?» Российский референдум и президентский пост воспринимались особой формой такой баррикады, которую необходимо выстроить, иначе победит та самая надвигающаяся диктатура, о которой, уходя со своего поста в декабре 1990 года, предупреждал Эдуард Шеварднадзе.

Обращалось также внимание на то, что 17 марта по православному календарю вспоминается исцеление бесноватого, поэтому и предлагалось «прогнать злого духа» прошлого и очиститься.

Звучали голоса, что за сохранение СССР ратуют бездельники, пьяницы и «оболваненные советские люди». То есть Союз воспринимался как сохранение всего порочного, о чем успели поведать люди друг другу в эпоху гласности. Популярным было восприятие советского человека, как «совка», который характеризовался «полуобразованным, полукультурным, полубедным, полубольным».

Важный аспект в пропаганде против заключался в избавлении от «нахлебников». Дескать, многие союзные республики висят тяжким грузом на России, поэтому и ратуют за Союз. Необходимо скинуть это ярмо, обрести независимость, тогда и птица-тройка взмоет ввысь.

17 марта был днем соревнования между старым и новым, между реакционером-консерватором, который за ГУЛАГ, Сталина, партаппарат и все самое плохое и прогрессивным стремлением к новому, к обновлению. Все это воспринималось за противоборство двух разнонаправленных векторов: возвращение вспять, когда вновь после непродолжительной оттепели наступит глухая заморозка и движение вперед, время – вперед, в манящее, увлекательное и светлое, открывающая многие перспективы и возможности.

Вопрос был и в личностях. Тогда Борис Ельцин развел гиперактивную деятельность, строил свою политику на критике центра и призывал Горбачева уйти в отставку, например, передав власть некоему коллективному органу – Совету федерации. Михаил Горбачев на его фоне выглядел проигрышнее, люди переставали связывать с ним надежды на сохранение страны. Рефреном звучало утверждение, что он – слабый лидер. Горбачев и сам с успехом подтверждал этот тезис.

Высказывались точки зрения, что главным препятствие для выхода из кризиса и консолидации общества стало противостояние этих двух лидеров. Страна постепенно подходила к двоевластию, и конфликт между руководством РСФСР и СССР вполне бы мог вылиться в горячее противостояние.

Это было своеобразное перетягивание каната и если по результатам двух референдумом можно говорить об условной ничьей, то рассуждая в развитии и с последующей выборной кампанией президента РСФСР, можно говорить о победе республиканского вектора. Если их противопоставить друг другу то получается, что российский референдум, а вместе с ним Ельцин, взял верх. Даже сторонники союзного государства полагали, что Союз в нынешнем его качестве стал тормозом в развитии общества.

Союзный референдум был изначально обнулен российским, после чего сама идея Союза стала манипулятивной, людей успокаивали работой над союзным договором, а в итоге подсунули через «беловежскую пущу» обертку СНГ. Она так и воспринималась временной переходной формой, до тех пор пока преображенное объединение не обретет свои настоящие контуры. Так продолжалось, может быть, до октября 93-го года. После подобных иллюзий уже не стало.

Конечно, это случайность, но в 2014 году 16 марта состоялся другой референдум – о статусе Крыма. Хочется верить, что он перекрыл распадную логику и задал стране совершенно иной вектор – ее традиционного развития.

 Андрей РУДАЛЁВ

"Ваши новости"