Как пишет Олег Кодола: «"Личная тайна" звучит красиво, но в реальности это видеоролик, где два чиновника (муниципальный и государственный) ведут разговор "не пускать на причалы Кодолу и его друзей". В материалах дела также говорится, что через год после сговора один из них построил забор вдоль причала Хета и береговой линии, ограничив доступ мне и "группе лиц". Есть и представление прокуратуры о том, что установка забора была незаконной. А судят меня. За распространении личной тайны. Вот такой прикол.)) Из первого раунда схватки я вынес первые впечатления и новые знания.

1. Оказалось, что понятие "личная тайна" не объяснено Законом. Ну нет у нас в Законе формулировки "личной тайны". Был целый Пленум Верховного суда, где понятие "личная тайна" фигурирует, но чёткие формулировки и критерии личной тайны в нём отсутствуют.

2. Не учёл суд и то, что в ролике упоминается моя фамилия, как объект давления; что это разговор муниципального и государственного служащих, что разговор ведётся о давлении на целые группы лиц, на предпринимателей, и даже на город: "Поставлю Кемь раком". Суд посчитал, что содержание разговора разбирать бессмысленно: ведь речь идёт о распространении ИЗОБРАЖЕНИЯ. Таким образом содержание разговора оказалось вычеркнуто из обсуждения - нам не позволили допросить потерпевших по сути разговора в ролике. Эта позиция суда осталась мне не ясна, но не могу же я подозревать суд...

3. Отказавшись от рассмотрения содержания ролика, суд, тем не менее, вменил мне в вину часть этого содержания, а именно - мат потерпевших. Мои доводы, что не логично рассматривать обсценную лексику, как составляющую аудиозаписи, отдельно от содержания аудиозаписи, судом приняты не были. Таким образом, сегодня в суде было рождено "архангельское" понятие "личной тайны". Это обязательное сочетание двух визуальных образов: "пьют пиво" и "в полотенцах" и одного аудиального - "матерщина". Вот такой казус.

4. Основанием же решения, как ни странно, стала всё та же 152 статья, но без "примов". Вывод суда простой: распространять изображение можно только с согласия потерпевших. Представьте: вам принесли запись разговора, где люди договариваются вас убить. Для опубликования этой записи вы должны прийти к тем, кто собирается вас убить, и спросить их: "Уважаемые! Не будете ли вы против, если я опубликую видео, где вы договариваетесь меня убить?"

5. К факту вынесения решения "не в мою пользу" я отношусь сдержанно, поскольку имею опыт столкновения моих интересов с федеральными законами… Я с самого начала заявлял, что мне всё равно, какое будет решение суда - важно было показать, как чиновники договариваются давить чужой бизнес и делать "свой". Именно это важно: случай типичен для современной России, Левиафан можно не смотреть, ЭТО везде. С того момента, как на меня подали заявление, я  узнал, что желание вывести чиновников на чистую воду наказывается штрафом до 200 тысяч. Надеюсь, что мой случай в очередной раз покажет абсурд нашего законодательства, став одним из шажков в сторону здравого смысла.

Также Олег Кодола опубликовал свое слово на суде:

«Уважаемый суд!

Естественно, что я не признаю свою вину по заявлению истцов, поскольку не считаю, что распространил сведения, составляющие их личную тайну. Личной тайной они хотят объявить изображение двух публичных личностей, одетых по-банному, ведущих деловую беседу и перемежая её пивом и матерщиной.

Во-первых, я бы хотел подчеркнуть, что образ мужчины, завёрнутого в банное полотенце, стал неотъемлемой частью русской культуры со времён «Иронии судьбы или с лёгким паром» и особенно укрепился в сознании россиян после «Особенностей национальной охоты». Вряд ли одно из самых распространённых одеяний россиянина можно связать с «личной тайной», если только в орнаменте полотенец не была использована тайная родовая вышивка племени чиновников.

Во-вторых, питие напитков, а в особенности пива пенного, также является неотъемлемой частью русской культуры: выражение киевского князя Владимира Крестителя «веселие на Руси есть пити, не можем без того быти» благодатно легко на нашу почву, и сегодня людей, пьющих пиво, можно встретить не только в барах и банях, но и на дорогах или в собственном подъезде. Вряд ли демонстрация столь распространённой в культуре традиции может являться поводом для обвинения.

Во-третьих, мне ставится в вину наличие мата в ролике, как одна из составляющих личной тайны. Этот момент я тоже хотел бы пояснить. Посмотрев ролик впервые, я, как почитатель академического издания «Большой словарь мата» Плуцера-Сарно, был удивлён, насколько скудна обсценная лексика участников банного разговора. Не углубляясь в филологические изыскания очевидно, что граждане Магид и Тютюков используют её исключительно в роли союзов и восклицаний, на уровне учеников начальной школы. Вряд ли набор из однообразных повторений, доступный каждому школьнику, может быть признан личной тайной. Скорее, личной тайной надо было объявлять профессиональный уровень людей, использующих столь примитивный вокабуляр. И здесь у суда были бы большие перспективы.

В-четвёртых, апелляция к мату, как к части аудиозаписи видеоролика и одновременное отрицание важности содержания этой же аудиозаписи, заставляют меня просить уважаемый суд вообще не рассматривать претензию в части мата, либо, всё же, учитывать, что мат есть неотъемлемая часть видеоролика, распространение которого вменяется мне в вину.

Напомню, что в ролике граждане Магид и Тютюков ведут разговор обо мне лично (упоминается моя фамилия). Для меня лично этот ролик не мог являться тайной граждан, поскольку я стал невольным участником происходящего, как объект заговора. В разговоре чиновники планируют осуществить давление на МОЙ бизнес, а также бизнес МОИХ партнёров. Учитывая, что Магид и Тютюков на тот момент занимали должности директора муниципального предприятия и государственного служащего, их сговор уже с момента просмотра и до момента его публикации причинил мне невыносимые моральные и психологические страдания, поскольку ощущался мной в течение всего года как возможная угроза. Тем не менее, косвенным доказательством моего твёрдого ума, здравой памяти и отсутствия злых умыслов по отношению к заявителям, является моё молчание об их незаконных планах в течение целого года. Я МОГ опубликовать, но не опубликовал этот видеоролик, так как изображение граждан Магида и Тютюкова в полотенцах и факт употребления ими скудного запаса мата под пиво – факт ничем не примечательный, не интересующий меня и моих читателей. Целый год до публикации ролика, я, как и большая часть российского народа, боялся, но верил в светлое будущее и наличие здравого смысла у истцов. Оказалось – зря.

Через год после сговора в бане, истец Магид исполнил задуманное и перекрыл доступ к береговой линии. Действия Магида, на мой взгляд, были прямым следствием «банного» сговора и стали представлять реальную угрозу моей деятельности, а также деятельности моих партнёров. Мои гражданские чувства были оскорблены очевидным нарушением конституционных прав граждан (свобода перемещения по береговой линии) и использованием административного ресурса для организации давления на социальные группы «предпринимателей» и «судовладельцев» в личных целях. В ролике директор-муниципал Магид говорит о нескольких «своих бизнесах» и рейдерском захвате туристического пассажирского потока, а государственный служащий Тютюков благосклонно поддакивает, фактически санкционируя незаконную деятельность.

Бесстыдность происходящего повлияла на моё решение опубликовать видео. В своей оценке видеоролика я опирался на ст.10 ГК РФ, которая не допускает «действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу», а в ролике Магид и Тютюков, являясь представителями власти, сговаривались причинить вред именно моему лицу и моим партнёрам. Руководствуясь гражданским долгом и статьями 152-1 и 152-2 Гражданского кодекса Российской Федерации, допускающей использование изображения гражданина без его согласия «в государственных, общественных или иных публичных интересах» я опубликовал ролик о сговоре в бане.

Учитывая, что в ходе процесса истцы не раз признавали свой публичный статус и занимаемые должности; что своим заявлением в суд они фактически подтвердили подлинность сговора и, на мой взгляд, полное отсутствие совести; а прокуратура своим представлением подтвердила факт нарушения прав «группы лиц» в результате их действий, надеюсь, что суд во всем разберется и оправдает меня.

На мой взгляд, ситуация не стоит выеденного яйца: два чиновника, сговорившись между собой и (возможно) с другими муниципальными органами, совершили незаконный захват федеральной собственности (прибрежной линии) с целью препятствия законному предпринимательству и организации незаконного предпринимательства. Когда их вывели на чистую воду, они стали прикрываться юридическими уловками, как листком от известного дерева. Несомненно, я не являюсь профессионалом в юриспруденции и законодательстве, но, как обычный гражданин, столкнувшийся с несправедливым обвинением, выяснил, что понятие «личная тайна» в российском законодательстве точно не определено, широко и противоречиво трактуется, а следовательно – не зафиксировано в букве закона. Тем больше поводов у уважаемого суда использовать дух Закона, потому что закон – не банное полотенце, им нельзя просто подтирать свои грязные следы. Я надеюсь на справедливое решение уважаемого суда, и приму любое из них, но вину свою не признаю».

Напомним, директор МБУ СМЦ Михаил Магид и глава администрации МО «Соловецкое» Евгений Тютюков предъявили иски к соловецкому общественнику и блогеру Олегу Кодоле. В мировом суде рассматривался иск по ст. 137 (личная тайна). Дело в том, что Олег Кодола обнародовал в своём ЖЖ видеозапись, на которой истцы матерятся и ведут далеко не душеспасительные беседы в бане. Михаил Магид и Евгений Тютюков считают, что таким образом Кодола раскрыл их личную тайну, что они в бане пили пиво и матерились.

Свои фото, видеоматериалы, новости присылайте на электронный адрес: maya@tv29.ruили в группу «В контакте»: https://vk.com/belomorchannel_tv29