Его ждёшь, когда за окном нудят бесконечные осенние дожди, когда от сырости даже кишки покрываются плесенью, когда солнце неделями не показывается из-за низких неопрятных туч. Ждёшь в промёрзшем насквозь автобусе, в котором стёкла заиндевели, так что не понятно, где он ползёт мимо огромных сугробов, и когда выходить, чтобы попасть в любимую баню с парной и баром. Ждёшь весной, когда март не отличим от января, в апреле стараешься почаще наступать на проталинки….

И вот май. Можно строить планы. Жизнь, как в детстве, рассыпается перед нами множеством заманчивых дорог и дорожек – иди по любой, времени уйма, целых три месяца, девяносто дней.

Сплавиться по Солзе на резиновой лодке? Легко! С друзьями и гитарой. Жечь костры на берегу, ловить рыбу, готовить правильную уху в закопчённом котелке.
На велосипеде по узкоколейке на Кудьму, или куда кривая вывезет. Там сосны, брусника, иван-чай.

В Зелёный Бор – обязательно. Простор от горизонта до горизонта, Белое море, песок, осока, дым от плавника.
Ягры. Эх, загажен берег, но можно махнуть подальше, к створе, туда орки не доходят.
На Третьей речке они всюду доходят, не поедем.
Малые Карелы – пусть, поехали, походим по консервированной Родине.

Тогда в Пинежье надо точно – там Родина не консервированная, она там уходящая, ветшающая вместе с исполинскими вековыми шестистенками. Нужно успеть похлопать ладонью по крошащимся брёвнам стен, удивиться тому, как заросли поля и выпасы, послушать, как обнаглели медведи и волки.

Разумеется, нужно съездить на Юг. Поездом, самолётом, автомобилем, хоть автостопом, хоть ползком. Там тёплое Чёрное море, барабуля, горячая кукуруза и много, поразительно много синего неба и солнца. И пусть армяне на побережье предлагают «вино, чача, коньяк», которые ни в коем случае не вино, не чача и не коньяк, а чёрти что, но пусть будут для колорита. Мы скажем им заветное «пох чка», и пойдём улыбаться в сторону заката.

На Байкал, Урал, Камчатку. Поесть дальневосточного краба во Владивостоке.
Минск, Пинск, Брест, Иссык-Куль? Конечно.

Но вот подходит середина августа, который горчит тополиными листьями после дождя и запоздалыми сожалениями. Догорают малиновые свечи иван-чая.
Что происходит в августе со временем? Когда мы пропустили момент, что у него сорвало тормоза, и оно понеслось, ежеминутно набирая ход, туда, в осень, в темень, в холода?

Что мы успели, вообще?
Ещё есть пара недель. Но не для планов точно. Прямо сейчас в путь, или опять ждать восемь месяцев, когда время потеряет ход совсем.
Лето на Севере скоро окончится.
Обязательно.

КОНСТАНТИН РЫБИНСКИЙ