Часто случается, что человек, решивший писать о родном городе, берёт одновременно возвышенный, парадный, фанфаристый и оттого ужасно фальшивый тон, который сразу запутывает читателя, погружая его в мифологическое пространство, вознося в горние выси, где без вреда для психики выживают лишь никогда не трезвеющие поэты и платные пропагандисты. «Город на семи холмах» уводит нас от реальной Москвы так же, как «Провинция у моря» - от настоящего Северодвинска. Поэтическая образность – штука коническая, по меткому замечанию товарища, с которым мы спасали от замерзания систему отопления девятой школы в далёком девяносто восьмом. Да, именно так: наблюдали, как ледяная вода хлещет в оцинкованное ведро из крана на заиндевевшей батарее в классе, где располагался третий «а», и размышляли об образности.

Однако и в чеканное «Центр Атомного Судостроения» город не влезает. Из «Центра» торчат, как ни упихивай, медики, учителя, продавец шавермы на Архангельском шоссе (вкусний, мама клянус!), сантехник со щетиной, перегаром и бычком в углу рта, следователь, бьющий указательными пальцами по клавишам, гаишники, прокурор, главный инженер НИПТБ «Онега», баянист из дворца культуры имени Ленинского комсомола, который нынче уже не дворец, кажется…. Северодвинцу в каске тесно, у него на лоб надвинута флотская фуражка с золотой кокардой, в ухе серебряная серьга музыканта, шея обмотана цветастым мохеровым шарфом художника, на плечи накинута рабочая спецовка, в одной руке глобус, в другой – медицинский саквояж, на спине грохочет кузов с навагой, на одной ноге валенок, на другой – шлёпанец. И чекушка из кармана торчит. И лыжи рядом. И сварочник. И вообще, рук у него – как у танцующего Шивы.

Город большой, сложный, в нём много всего. Я его хорошо знаю, потому что родился в нём, и очень активно прожил сорок восемь лет от звонка до звонка. Я – несколько рук и ног этого северодвинского Шивы. Так что я имею полное право писать о нём. Издалека.

Город большой, а мир маленький. Мы только сделали шаг за дверь, а оказались за тысячи километров. Мой брат теперь живёт в Норвегии, его друг – в Китае, кто в Москве, кто в Лос-Анжелесе, Кто в Ставрополе, а я – на Чёрном море. Мало кто из наших остался в Северодвинске. Но город – вот он, рукой подать. Живёт, дышит в морозное небо через две трубы городских ТЭЦ. Мне даже глаза не нужно закрывать, чтобы увидеть этот толстые серые хвосты над городом. В детстве я думал, что наши трубы производят облака.

Так что поговорим о городе. Вот прямо со следующей недели и начнём.

КОНСТАНТИН РЫБИНСКИЙ