Печальное зрелище. Сложенные одна на одну на пыльной полке, или прислоненные к стене на полу. Стоят там одиноко, обреченно, будто в последний раз пытаясь заглянуть в скудное окно. Ухватить еще немного света, свой растратив в конец. Потемневшая краска крошится, ее куски отпадают, обнажая дерево. Иконы умирают, заброшенные. В темноте. Так им суждено завершить свой век. Воскресить можно, но для этого необходимо чудо, но оно сюда не заглядывает. Пыльно, темно, сыро, плесень и грибок. Здесь иконы не превращаются в мощи в пещерах, они разлагаются, они исходят навсегда. Уходят в темноту. Фатально.

Сгорела красивейшая деревянная церковь в Карелии. А сколько брошенных храмов, как деревенских домов, гниет и рушится по всей стране?.. При этом мы понимаем, что они священны, что в них высшая красота заключена, от них свет и тепло исходит, но сделать мало что можем, чтобы свет этот сохранить. Постепенно все съедает тьма времени. Противостоять сложно, тем более что тут же возникают традиционные аргументы: «нет денег», нецелесообразно и прочее. А ведь мы столько теряли в своей истории и от потерь до сих пор не можем себя уберечь. Полностью выгорала и не раз деревянная Русь со всем огромным культурным богатством, от которого до нас дошли сущие крохи. Быть может, поэтому плохо представляем себе масштаб отечественной цивилизации, отмеряем ей, в лучшем случае, лет триста, дробим остаток да смотрим по сторонам и восхищаемся тому, что на стороне. В этом ведь тоже есть серьезная проблема, в том числе ментальная. С комплексом неполноценности и стереотипами самоумаления.

Надо понимать, что огромное культурное значение тех же икон или храмов осознавалось не всегда. Оно стало очевидно не в такой уж и далекой исторической перспективе, а до этого вовсе не воспринимались в качестве бесценных культурных фактов. Скорее, как естественные предметы обихода, выполняющие посредническую функцию общения с миром горним и едва ли более. Чтобы понять важность, нужен был особый культурный прорыв, если не революция, иначе замыленный взгляд делал свое дело, и те же иконы превращались в «закоптелышей».

В тот же день, когда я видел умирающие иконы, в центре одного села привлек мое внимание советский памятник с необычным сюжетом: Ленин и Горький сидят и о чем-то беседуют. У вождя мирового пролетариата по-античному вырвана правая рука, но величественность и значимость композиции все равно сохранялась. Пройти мимо было невозможно, как остаться безучастным к судьбе чернеющих икон.

Сейчас не сложно предположить, какой культурно-исторический пласт со временем обретет статус ценнейшего достояния. Пока мы его не очень то и ценим, не воспринимаем за таковой, спорим о нем, раздаются даже голоса о выкорчевке начисто.

Выгорает советская Русь. На Украине или в Прибалтике ее вообще поставили вне закона, скоро, глядишь, зачистят совсем. Да и мы особенно не церемонимся, не воспринимаем за что-то значимое, имеющее культурное значение. Растачаем попусту, растрачиваем в бесплодных спорах о значении, будто ими советское можно чудесным образом восстановить или отменить задним числом. Когда же выгорит окончательно, возникнет еще один комплекс неполноценности из-за образовавшегося провала. Уже сейчас он есть. Современная медицина, образование, наука и производство – ох и ах, печалимся. Статус простого человека, человека труда, который звучал гордо, а сейчас. Гнетущий капитализм опять же… Но ведь не всегда так было, однако вместо этого знания запускаем очередную порцию ржавчины нигилизма к отечественной цивилизации. А ведь может так получиться, что через некоторое время мы будем, как археологи на раскопках древней Трои. Даже не ими, нет, а людьми, не верящими в саму возможность ее существования когда-либо.

Надо понять и принять безусловную аксиому, что советское имеет структурообразующее значение для русской цивилизации. И здесь не тупой фанатизм, не пресловутая ностальгия, а реализм. Советский период русской цивилизации не случайность, не дичок и тупиковая ветвь истории, а важнейшая веха, равносильная принятию христианства на Руси. Именно так. Они отражаются друг в друге и друг друга дополняют.

Посещая книжную ярмарку на ВДНХ, увидел на подступах знаменитый мухинский шедевр «Рабочий и колхозница» и ноги буквально понесли к нему. Магнит невероятный. Силища. Торжество человеческого духа и достоинства. Это не вызов, брошенный небу, нет там и намека на человекобожеское. Скорее – крест. От мощных ног до серпа с молотом, воздетыми вверх. Горизонталь же слагают отставленные назад руки. В центре всего  – человек. Не распятый. Они сами – рабочий и колхозница – стали этим крестом. Какое еще тут необходимо доказательство невероятной революции в понимании человека и человеческого духа, устремленного вверх, которую совершил советский период отечественной цивилизации?.. Стать не Богом, не как Бог, а крестом, собирающим и соединяющим мир и устремленным вверх. В этом не умаление, а превознесение и логическое последование, ведь и Христос был распят ради человечества. Так  что, как не крест, оно?..  Собери в себе весь мир и вознеси его, как дар, как сотворчество вверх. Разве не такова суть послания?..

Те же скрещенные серп с молотом образуют опять же крест. Только из орудия казни и страдания он стал символом труда и сотворчества. На лицо не перечеркивание прежней традиции, а эволюция в отношениях Бога и человека - вторая по значению после пришествия Спасителя.

Памятник, расположенный рядом с ВДНХ, по степени значимости для русской цивилизации близок с «Троицей» Андрея Рублева, которая, будто цунамической волной, снесла в нее стихию света и тепла. Стала окном в мир, который всегда и воспринимался здесь высшей реальностью. Это квинтэссенция русской души.

«Рабочий и колхозница», а выше «Троица» - таков вектор, такова формула отечественного цивилизационного кода.

Древняя Русь, советская. Икона и памятник Ленина с Горьким. Надо подойти к осознанию того, что это все единая и нераздельная плоть. И нет тут никакой нарочитой попытки соединения несоединимого. Симфония. Если услышим, осознаем, примем и проживем, то, наверное, что-то обретем и в ментальном плане. Цельность, излечение от давних комплексов, в том числе, являющихся следствием забывчивости, прервем инерцию сгораний Руси, которые совершаются раз за разом в истории.

Необходимо открыть культурную и ценностную значимость советских памятников и артефактов, как когда-то подобное сделали с храмом и с иконой, расшифровав ее смыслы, раскрыв глубину, поведав и той же «обратной перспективе». Ну, и, конечно же, не допустить сгореть, разрушиться, превратиться в пыль и быть оболганным. Мы сейчас как раз находимся у той черты, когда советская Русь может быть окончательно выжжена и останется от нее скудное. Культура и страна не избавится от проклятия распада и очередного выгорания, а мы сами вновь будем судорожно крутить головами по сторонам, причитая о собственной неспособности ни на что и пустоте вокруг. С другой стороны, есть шанс на излечение. Шанс на возможность увидеть над крестообразными фигурами «Рабочего и колхозницы»  сияние рублевской «Троицы».

Я видел, как умирают иконы, как рушатся памятники, которых еще никто не научился должным образом воспринимать. Слишком много разрушений. Слишком много боли, крови и потерь. Пора обретать и собирать.

 Андрей РУДАЛЁВ

"Свободная пресса"