Что необходимо от хорошего кино, как и от большой литературы, - человека. Не манекена, не картонку, не чучело, набитое всяческой ветошью. А именно человека, который звучит гордо, который является тем самым микрокосмом, и в нем отражается вселенная. Настоящий кинематограф, как и литература, бурит глубочайшую скважину в недра его души, чтобы отыскать там сокровенное. Чтобы испытать, если сильно вознесся, чтобы дать шанс подняться, если оступился, а то и упал.

Это путь души, когда уже казалось, что и души то нет, когда выело ее совсем. Когда нет надежды, нет чуда, нет света, а одно отчуждение, да подчиненность механической работе, все больше загоняющей в футляр, в тюрьму, которую сам себе бескрылый человек-тень и обустраивает.

Режиссер Виктор Демент снял фильм по повести Владимира Тендрякова «Находка». Она была написана ровно пятьдесят лет назад.

Сюжет довольно прост: рыбинспектор Трофим Русанов - «волкодав с волчьей хваткой», находится в полном отчуждении с окружающим миром. Он будто и не живет вовсе. Не давал житья близким и чужим. Ненавидим людьми, за то, что дотошно выполняет свою работу и составляет протокола за каждый выловленный рыбий хвост. Практически не общается с женой, которая как-то сказала соседке, что живет только тогда, его дома нет. Серьезный разлад с дочерью, которая не может приехать при нем в отчий дом после того как уехала в город.

«Народ дрянь, сволочь на сволочи» - вот его твердое убеждение, которое распаляет все его нутро злобой. Его дочь как то бросила, что злоба ходит за ним по пятам. Распаляет до того, что плюет рыбакам в котелок с ухой, увидев там незаконно пойманных сигов.

«Не может эта земля без закона жить» - говорит Трофим, себя он считает за этот слепой и бескомпромиссный закон. Задача его – пресекать то, что не положено, ведь люди – дерьмо. Сам актер Алексей Гуськов, сыгравший Русанова, назвал его «соляным столбом», человеком в футляре правил, который окружил себя вакуумом молчания и ненависти.

И вот произошло экстраординарное: весло, которым ударил его рыбак, дало трещину в футляре, которым Трофим отгораживался от мира людей. После оставшись без лодки, он идет пешком и в лесной избушке находит брошенного младенца.

В повести Тендрякова  у Трофима Русанова - бывшего батрака - есть кличка «Карга», делавшая его чем-то неодушевленным, лишенным жизни, находящимся на границы мира живых и мертвых.

Он сам был «змеенышем» (змеей в фильме он называет мать, бросившую ребенка), во время коллективизации сдал дядьку, у которого было шестеро детей. Сдал не из-за корысти, а попросту не отказался, подписал, как после подписывал протоколы на рыбаков. Потом стал жить в его доме. В фильме опушен весь бэкграунд героя, все привязки  ко времени аннулированы. С одной стороны, вроде как советские времена, а с другой – современная Россия, если судить по деталям. Тот же Алексей Гуськов в одном из интервью сказал о фильме, что это «история вневременная, путешествие души, путь человека к самому себе».

В книге Тендрякова на свадьбе тесть – деревенский скоморох кинул Русанову: «Неверный   человек  -   родню   за  пятак  продашь». После тесть ходил по деревне и пел частушки, в которых упоминал и зятя. Тот написал жалобу, непутевый родственник исчез. После этого и жена стала жить с ним через силу. Выходит, что мало отличается от той «курвы», бросившей девочку в лесной избушке. Сам такой же, но понять это возможно только столкнувшись с другой еще более сильной болью, пропустив ее через себя.

Так и повелось, что «где бы он ни жил, кем бы ни работал - всюду испытывал вражду к себе. Вражда  стала  привычной, она  не замечалась». В людях он чувствовал страх или обман, поэтому его символом веры стало убеждение: «дерьмо люди, нельзя верить».

Так и получилось, что первым доверившимся ему человеком, оказалась та брошенная девочка. Он привык жить в окружении вражды, и это новое состояние было для него в диковинку. Девочка стала для него смыслом, благодаря ей, он выбрался из леса, в котором блуждал несколько дней, а после и из своего темного футляра.

Девочка, которую он прижимал к сердцу несколько дней, показала ему ценность другого. Окончательно разрушила футляр, давший трещину после удара весла. Тендряков это описывает так: «Смутно,  сам того не осознавая до  конца,  Трофим  один  на один с этим осужденным  на смерть младенцем  почувствовал, что жизнь его до сих пор была холодной,  неуютной». Поэтому дальше необходимо избавиться от этого холода, пустить в душу тепло, согреть ее.

После важной сцены похорон, когда давал мертвой девочке имя, он сам будто рождается заново, начинает совершенно по-другому воспринимать мир, новыми практически младенческими глазами. Но этот процесс тоже не сиюминутный, этот тот же путь, который в фильме Демента отлично показан.

Трофим вроде как продолжал жить по-прежнему, исполнял то, что положено. Но вот в разговоре со следователем, а после и со своим начальником, понял, что закон, которому он беспрекословно служил, вовсе не абсолютен, и жизнь намного больше и богаче его. Да и невеликий грех вполне можно простить. Выполнял свой слепой долг, заставил нырять рыбака за сетью, в которой он запутался и утонул, а после увидел неподдельное горе детей у трупа отца. Так работа, в которую он сбежал от жизни, потеряла для него ценность.

В долге перед холмиком под сосной, перед тем младенцем, которому давал имя на пути в землю, для него снова обрела смысл жизнь: найти и вытащить на белый свет ту женщину, бросившую ребенка. Найти и покарать. Он потерял покой, говорил: «Не могу, чтоб эта гнида  жила безнаказанно».

Позже, когда сама эта «гнида» пришла к нему с повинной, он растерялся. Понял, что перед ним не абсолютное зло, а боль и страдание, за которыми стоит человеческая душа, которую можно спасти. Беспутную 19-летнюю мать он прогнал из своего дома. В фильме потом пришел к ней с ружьем, но не застрелил, а вытащил из петли. В книге петли не было, женщина не решилась на это и ждала, что он ее порешит. Был разговор по душам. И в этом разговоре, которого у него не было и с родными, раскрылись обе души. Они оказались одинаково больными и страдательными, как отражения друг друга.

В этом разговоре по душам произошла исповедь самого героя, который наставлял молодую женщину и в тоже время сам себя, говорил, что впереди вовсе не тупик и не тьма смертельная, все еще можно выпрямить, есть надежда: «Помнить будешь, как самой больно было, а значит, и других поймешь - у кого что болит. У меня жизнь тоже косо  вышла...».

В фильме Демента Трофим вытаскивает женщину из петли, спасает ее душу и начинает видеть в этом высший смысл. Главный закон жизни, который все прежнее время был для него недостижим: спас, значит так надо. Понял, что надо прощать и тогда тебе простится. В природе наступила весна, вышло солнце, которому он стал радоваться. У него родился внук, и к нему он поехал с гостинцами.

Спасенная будет жить дальше для будущей семьи, будущих детей, которых надо поставить на ноги. Так и Трофим заново обретает свою семью.

Тендряков пишет, что Трофим говорил с молодой женщиной «грубо и властно, пряча нежность и жалость». Через некоторое время он дал ей деньги, чтобы могла уехать из деревни. «Они расстались, он шагал по чугунно-смерзшейся дороге, бережно нес в себе благодатную усталость путника, дошедшего до конца пути». То, что не смог сделать с девочкой, сделал с ее матерью.

Так Трофим сбился со своей кривой колеи. Заблудившись в лесу, нашел свой путь, обрел себя. Понял, что человек – это не только дрянь и сволочь, а еще боль и страдание. С этим знанием он начал другой путь из тьмы своего футляра к свету. Так возвращается человек.

Фильм Виктора Демента выгодно отличается, например, от картины Андрея Кончаловского «Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына», где простым людям из российской глубинки был выписан изначальный приговор. Где жизни практически нет. Остались лишь ее сполохи. Нет никаких перспектив. Герои погружены в мир фатума, в котором ни они, ни их воля практически ничего не значат. А сам главный герой – безвольная тень.

На месте души - боль, которая заглушается алкоголем, либо работой. У кого как. Вся жизнь проходит в терпении, в ожидании жизни за горизонтом, а при ближайшем рассмотрении этот самый горизонт превращается в серую и унылую полосу. Вместо реальной жизни Кончаловский выстроил анатомический театр, в котором разложил выпотрошенные тела без веры, любви, цели, воли и собственного слова.

У Виктора Демента все не так. Открыть в себе свет, возродиться может даже самый пропащий, самый последний грешник, даже тот, кто уже отчаялся что-то найти в этой жизни и обреченно плывет по течению. Пока человек жив, есть надежда, есть шанс. И все это может быть даровано даже изначально против его воли.

Фильм, в котором играет блестящий Гуськов, настоящая находка. Находка человека, света, своего не кривого пути. Это находка и мощнейшей литературы советского периода. Ее сокровищницы, к которым мы оказались бесчувственными в последнее время, заново вскрываются. Здесь можно вспомнить и недавнюю экранизацию «Территории» Олега Куваева. Это была великая литература о настоящем человеке и человеческом. Вот только в реальности в нужное время этих людей как-то не оказалось. Может быть, они не совершили нужную находку, не открыли свои души свету. Может быть, эти настоящие большие люди откроются и выйдут на первый план сейчас. Ведь не случайным было чудо спасения Трофима Русанова, не случайно появление картины Демента по повести Тендрякова. Зачем то это нужно было…

Андрей РУДАЛЁВ