«Фильм не поднялся до обобщения, остановившись едва выше уровня антисоветской агитки», -заключил Рубанов.

Особое внимание обратил он на фразу: «Ну не в каменщики же мне идти!» Ее в отчаянии проговорил Довлатов, жалуясь своей жене. Фраза это особенно возмутила Рубанова: «Действительно, не в каменщики же идти! Пусть в каменщики идут рабы, простолюдины, совки, убогие всякие, - а мы нет, мы талантливые, мы будем пить вино, курить сигареты и спорить о литературе». Пример Лимонова, которого не печатали ни в Союзе, ни в Штатах пришелся тут как нельзя кстати. Не чурался писатель работы того же каменщика, грузчика, уборщика. А ведь также безусловный классик… 

Мне показалось, что в фильм отлично вписался сербский актер. Но может быть здесь эффект нового лица. Особенно на контрасте с пошлинкой Козловского и Ходченковой, необходимость их в фильме совершенно не очевидная. Разве что затеяны, чтобы привлечь своей медийной раскрученностью. Актер Милан Марич, сыгравший Довлатова, симпатичный, но возникает вопрос: на самом ли деле он вжился в роль, понимал кого играет или был… своеобразным реквизитом?..

Раскрученная и стандартная главная мысль фильма: душащий все живое и талантливое серый «совок», с другой стороны – катакомбная богема, которая отчаянно мечется в духоте, пытаясь отхватить глоток свежего воздуха. Все они надеются, что впереди будет жизнь новая и прекрасная, и тут зритель должен понять и прочувствовать, что эта прекрасность и свободность уже наступила. В советском кинематографе про революционеров эта богема бы распевала полушепотом Интернационал, чтобы не запалили шпики и царская охранка.

В картине Довлатов несколько раз с отвращением говорит о пошлости, запрещает произносить пошлости. Но…проблема в том, что его самого, без его на то воли, поместили в концепцию пошлости, и выбраться из нее он не в силах. Здесь речь не о современных ему реалиях, где этой самой пошлости было предостаточно, а о концептуальной пошлости фильма, которую сам писатель послал бы куда подальше, как важного уролога - поклонника античности.

Фильм транслирует идеологические трафаретные вещи и это опошляет все. Здесь, как со сложившимся восприятием советской литературы: проблема по большей части не в ней, а со школьной и банально плоской ее трактовкой. Так и с советским периодом отечественной истории. Тут не надо лакировки и превозношения, но еще один фильм, по сути, неотличимый от «Стиляг» - это перебор. Между ними дистанция в десять лет, но концептуальный застой на лицо. Можно сказать даже большее: тот самый идеологически выверенный советский кинематограф с четкой линией партии и правительства, над которым все потешались и обличали, дал свои тучные ростки уже в новых реалиях.

Довлатов Германа-младшего все два часа картины страдает из-за того, что его не печатают. Другая его мысль, которая периодически возникает у писателя: купить дочери ГДР-овскую куклу. Рядом такой же гонимый и отвергаемый Бродский. Финальные титры свидетельствуют о кончине писателя в безвестности в 1990 году в Нью-Йорке, из позитивного только соединение с женой и дочкой. Известность и читательская любовь – только после смерти, то есть в новой России. Вывод понятен: всему виной строй, пестующий серость и душащий любой талант на корню. Шаг влево, шаг вправо от этого вывода невозможен, весь фильм заточен под него и создан ради него. Отсюда одномерность, пошлость и примитивизм. Одномерным и примитивным получился и сам писатель.

Подобной пошлостью сейчас изрядно наполнен наш кинематограф, но когда речь идет о людях творческих, то она становится еще более вычурной, потому как и ними пошлость категорически несовместима.

Кстати, в картине Довлатов раз называется Францем Кафкой, тот тоже умер в безвестности, видимо, также тоталитаризм угнетал… ДжекЛондонского «Мартина Идена» тут тоже сложно не вспомнить: где капотношения сначала мешали пробиться таланту, а потом его развратили и погубили.

Причины непечатания – лишь обстоятельства, а они всегда разные. Кстати, сейчас публикация и печатание вообще не составляет никакого труда. Хоть сам издавай себя и красуйся, моментально в соцстях опубликуй, хоть в журнал тисни, или издательство тиражом в две-три тысячи напечатает и при этом можно даже премию получить, но по факту все это будет писание в стол и никому не нужно. Как бы сейчас Довлатов? Обрел бы свою литнорку тиражом в пару тысяч, стал бы известным в узком кругу, также бы выслушивал от каждого второго о том, как и о чем надо писать, были бы свои важные функционеры, урологи и толстосумы.

Фильм о писателе можно было сделать более объемным и глубоким, получился же картонный идеологический лубок. Впрочем, как всегда. Довлатов бы выматерился после всего этого, а то и морду бы набил - это точно.

Кстати, после известного интервью актера Серебрякова возникли реплики, что вовсе не стоит всерьез относиться к интервью актеров и спортсменов, может быть, также и к кинематографу? Не стоит там искать глубины и серьезности, а один лишь реквизит?..

Андрей РУДАЛЁВ