В некоторых странах они даже моют их с мылом. Мыли во всяком случае. (Впрочем, в 13-м лагере в Саратовской области нас тоже заставляли мыть полы с туалетным мылом и били, если мы мыли с хозяйственным).

Они также завели себе множество музеев, где уже века четыре держат свои картины. И держат утварь прошлых веков и наряды. Они развесили аккуратные таблички с названиями своих улиц. Они научили свои полиции выглядеть невозмутимыми и вежливыми.

Они ввели холодно-равнодушное выражение лиц, как эталон для лица образцового гражданина.

Он отрезали с двух концов шкалы лицевой мимики крайние выражения: с одного края отрезали отчаяние и слёзы, а с другой — агрессию, гнев и негодование.

Они шествуют не спеша и не бегут, со спокойными выражениями лиц.

После двух мировых войн они ввели в моду как социальное поведение — такое прохладное, не злое, но на самом деле и не доброе настроение и внешний вид, соответствующий этому настроению, — такую полуприветливую осклабленность, — рот приоткрыт в полуулыбке, клыки спрятаны.

О, эти европейцы!

Мы, Россия, — периферия, окраина европейского мира, многому от них научились, но поскольку мы периферия, то их достижения и новые традиции доходили к нам ослабленными и с опозданием.

Можно воскликнуть, и Слава Богу!

Они все века смотрели на нас двояко, то как на смешных, неуклюжих провинциалов, то как на опасных дикарей, живущих рядом чуть выше по глобусу, в морозных областях. Где-то раз в столетие мы им требовались.

То, чтобы осадить Фридриха Великого в Семилетней войне XVIII века, то чтобы разбить «корсиканское чудовище» Наполеона в XIX, и, в конце концов, подавить восстание Гитлера против современного их мира в XX.

Они так никогда и не привыкли к нам, а мы к ним.

К концу XX, началу XXI века европейцы значительно деградировали. Изобилие, накрывшее Европу в начале 70-х годов, пошло Европе во вред.

Они изнежились под действием двух факторов: технический прогресс и безжалостная эксплуатация всего остального, неевропейского мира. Они стали золотым миллиардом и, уподобившись варварам древней Римской империи, стали наслаждаться своей изнеженностью.

Сперва они пустили обитателей других несчастливых континентов на свои заводы. Чуть позже в свои полиции и армии. Франция и Великобритания были первыми в этих самоубийственных начинаниях.

Одновременно с этими роковыми ошибками европейцы совершили ещё одну, вероятно, самую роковую. Движимые не раскаянием, но, вероятно, позывами больной совести, они придумали права человека. И стали усиленно бороться за их осуществление на других континентах, так как для себя они их осуществили, предоставив их себе первым.

О «золотом миллиарде» мы слышим уже пару-тройку десятилетий, «золотой миллиард» — это как раз Европа и её space-колонии — в первую очередь Соединённые Штаты Америки плюс там Канада, Австралия, прибавьте Израиль, Новую там Зеландию, и получите «золотой миллиард».

Под предлогом нарушения прав человека странами Африки и Азии европейцы стали разрушать государственности стран Азии и Африки.

Но тут права человека вдруг обернулись против европейцев, так как из разрушенных стран посыпались в Европу толпы населения этих стран.

Миллионы пересекли Средиземное море и мирно вторглись в Европу, поскольку технические средства современного мира превратили Средиземное море в мелкую лужу, и даже самая допотопная медицина превратила страны Азии и Африки в густонаселённые человечьи ульи.

Размножившись с помощью современной медицины и пересекши Средиземное море с помощью всяких плавающих кое-как посудин, обитатели несчастливых континентов обрушились на Европу.

Дальнейшее вы знаете.

Германия имеет жалкий вид сейчас. Разжиревшие (после восстания Гитлера германцы бросились в другую крайность — в объятия безграничной толерантности) мужчины пацифисты с тремя подбородками, все с избыточным весом — просто жалкие люди. Мужчины с повадками женщин, либо мужчины-дети. А противостоят им мускулистые толпы выросших в суровых условиях мигрантов.

Франция давно разбавлена арабами, не сдавшими своей исламской культуры, арабы там в армии и полиции. Там живут уже до 8 миллионов арабов на 55 миллионов населения. Поговаривают о расколе Франции надвое: южная с Марселем и Средиземноморским побережьем достанется арабам, Северная — французам.

Великобритания, принимавшая нерасчётливо выходцев из Британской империи уже лет семьдесят, также выглядит опасно разноцветной. Даже мэром Лондона выбран пакистанец. Здесь дело не в принадлежности к расе или народу и не в цвете кожи дело. Здесь дело в том, что чужие поселились в европейском доме в таком неумолимом количестве, что встал ребром вопрос: а чей же теперь это дом.

Мы в нашей России сидим хмурые и смотрим на происходящее в Европе.

То, что мы видим, нам скорее нравится, поскольку мы всегда считали европейцев заносчивыми и высокомерными, так вот пусть им, пусть они получат!

Одновременно нам их чуть-чуть жалко.

И оба эти почти противоположных состояния неверны.

Мы должны понять, что вот-вот, сейчас их сомнут, их мостовые станут грязными, поскольку их перестанут мыть, их женщины уйдут от жирных немцев к стройным сирийцам и иракцам, к изидам, может быть.

А Европой останемся мы и только мы — русские. Мы ведь самый крупный народ Европы. У нас в европейской части проживают 118 миллионов.

Европа — это мы!

Эдуард ЛИМОНОВ

"Свободная пресса"