Пир Валтасара начался с зачистки Москвы?

Сергей Шаргунов: Был на Болотной с народом там, где народ, к несчастью, был — под ударами полицейских дубин. Снова протест собрал множество людей самых разных взглядов, потому что безыдейная власть ни с кем не считается. Наблюдение: по сравнению с зимой люди стали злее, решительнее, отчаяннее. Заметит ли власть нарастающее напряжение и отрезвеет ли? Надежда на сие невелика» Андрей Архангельский (журналист): «Этот день можно считать настоящим Днем белой ленты. Раньше это была эстетика. Теперь - политика. Теперь за белую ленту хватают, сажают, бьют. Белая лента в прямом смысле теперь омыта кровью. Она теперь - символ борьбы. Теперь повязать белую ленту опасно - как когда-то носить крестик или красный бант (да-да, между прочим). Зато и надеть белую ленту - это поступок, а не жест, как учил М. Гельман. Нельзя отныне быть наполовину белым: за нее нужно отвечать полностью, всецело. Путинские космонавты стерли эту границу: они еще раз, окончательно, очень нам помогли - определиться. Я преклоняюсь перед теми, кто надев ленту сегодня, совершил этот поступок. Перешел от жеста к поступку». Блоггер Андрей Мальгин: «Когда он ехал по Москве на свою так называемую инаугурацию, он не задавался вопросом: а куда все делись? Куда исчезли жители одной из самых населенных столиц мира?» Александр Баунов (Slon.ru): «Где наш Перикл, Демосфен, Аристид, Черчилль, Авраам Линкольн, 
Мартин Лютер Кинг? Кто дал право противникам Путина, ораторам, организаторам митингов быть не Черчиллями? Раз Путин плохой, мы и так сойдем? Это аудитории Путина все равно, это их на митинги сгоняют, завозят и высылают «Почтой России». А нам не все равно, нам Черчилль нужен или Перикл. Как минимум – качественно оказанная политическая услуга». Эдуард Лимонов: «А дальше вышел на сцену. Помимо "президента Российской Федерации Дмитрия Анатольевича Медведева, пухлого и сладкого как ромовая баба, на сцене стоял косоротый конституционный босс Зорькин в средневековой треуголке пражского студента. И трепетная белая подушка "с розою огромной у нецелованных грудей" приличного размера пунцовая Валентина Ивановна сами знаете кто, Совет Федераций. Трогательная, как девушка на первом причастии. Еще был патриарх с часами на руках и казалось на ногах, и возможно на ногах, и неприметный глава Государственной Думы. Путин положил ладонь на Конституцию алого цвета крови (бросилось в глаза обручальное кольцо) и обязался о нас с вами что называется take care, заниматься нами. Затем он произнес, вынув из внутреннего кармана вчетверо сложенную бумагу, речь. И заиграли гимн РФ. А он стоял. Желто-лакированный непроницаемым лицом. Один раз таки взглотнул слюну от волнения, последовал ход кадыка вверх-вниз, как у модели бензинового двигателя в школьном кабинете физики. Волновался. Ничто человеческое не чуждо, следовательно...дескать... Ему явно не хватало на голой голове какой-нибудь пилотки или шляпы. А когда он шел out через подобострастные шпалеры чиновников, как в "Ревизоре", тянули они, радостные и праздничные к нему руки-крюки и руки сардели. Колыхались животы мужчин и обильные пазухи матрон- чиновниц. Все хотели рукопожатия, или хотя бы трения о его руку своей. Он был явно растроган к концу пути, его люди его любят...». Юлия Латынина: «Это уже — пир во время чумы. Это уже — раскадровка будущей кинохроники. Здесь — залитая недвижным светом византийская роскошь, пир Валтасара, бронированные «мерседесы», (разумеется, не отечественные), камеры, парящие на немыслимой высоте, чтобы запечатлеть каждый шаг инаугуранта (разумеется, камеры тоже иностранной выделки) — а здесь — слезоточивый газ, башмаки и толпа на улицах. Пресс-секретарь Владимира Путина считает, что полиция могла бы действовать и жестче. Ну, жестче, это уже Кровавое Воскресенье. За «жестче» счета в заграничных банках арестовывают». Борис Немцов: «Глубоко символично, что инаугурационный кортеж Путина проследовал по безлюдной зачищенной от народа Москве. Где миллионы восторженных сторонников, где ощущение праздника, где радость на лицах избирателей? Пустота. Так избранный народом президент вступать в должность не может. Так в должность вступает трусливый узурпатор, боящийся собственного народа. Он свято верит, что омоновские дубинки, нашисты и чекисты – это и есть опора его власти. Даже сторонникам Путина должно быть глубоко неприятно, что нами собирается править этот. Медовый месяц взаимоотношений Путина и народа далеко позади. Впереди конфронтация, протесты, требования импичмента, новых выборов, новой честной и открытой политики». Евгений Ихлов (Грани.Ру): «Шеренга омоновцев перед входом на полупустую Болотную площадь, к которой целый час шли многие тысячи демонстрантов, – это гарантированная драка. Либо необходимость на глазах телезрителей всего мира растаскивать тысячи сидящих на асфальте протестующих. Когда мундирные идиоты и чиновные подлецы перекрыли дорогу колонне, идущей с Калужской площади под предлогом превышения заявленной численности участников акции (вместо ритуального тысячерублевого штрафа организаторам) – они сознательно готовили сражение. Если была идея распустить колонну демонстрантов, то, отлично представляя себе ее численность по данным с ежеминутно пролетающего вертолёта, можно было по громкой связи призвать людей разойтись. Никаких указаний не было – мирная демонстрация дошла до места согласованного митинга, приготовившись минут 40 послушать дежурные речи ораторов о том, что не всё еще проиграно, что надо объединяться и прочее. Это была бы панихида по надеждам на общественный подъем. Но это стало первым с октября 1993 года открытым уличным столкновением демонстрантов с ментами. Это стало концом «гандистского» периода российского протестного движения, когда высшей гражданской доблестью считалось стать очередной невинной жертвой произвола. Печальный финал был превращен в боевой старт. Давно уже страх и подлость властей не обнажались с такой циничной откровенностью. Собственно, ведь и демонстрация 9 января 1905 года рассматривалась не как начало Революции, но как последний всплеск петиционной кампании, начатой осенью 1904 года – сперва банкетами во славу призывов к реформам, затем принятием либеральных обращений от имени земств, адвокатских и профессорских собраний». Андрей Лошак: «Возможно, главное достижение нашего разлохмаченного и бестолкового протестного движения – это то, что хотя бы с главным врагом ему удалось определиться. Это не «Единая Россия», не чиновники, не менты и не инородцы. Это – Путин. Зло персонифицировалось, взгляд – прежде рассеянно-философский – сфокусировался на одном лице. По неудачному для этого лица совпадению, оно накануне внезапно помолодело, но как-то зловеще, не по-доброму, и у многих эта метаморфоза вызвала дополнительное раздражение».