Зачем оживляли Высоцкого?

У меня всегда перед глазами кадры кинохроники 90-го года. Очередной юбилей без героя. К Ваганьковскому кладбищу в жестокий холод огромная очередь людей, пришедших поклониться, строй также разновозрастной. Запомнились глаза, лица этих людей. Это была не очередь за дефицитным товаром или редкостным зрелищем. К могиле Высоцкого люди шли, чтобы обрести новое будущее и это читалось по лицам. У людей, выходящих из кинозала, лица тоже были выразительны, но в них читалась скорее ностальгия, а не катарсис, подталкивающий к ревизии настоящего и будущего. Фильм сыграл на эмоции, после него люди были молчаливы. Это из позитивного, из первого впечатлительного набора. Другой вопрос – удача ли фильм?.. А вот здесь масса сомнений. Первое, что бросается в глаза – это образ главного героя. Едва ли есть смысл останавливаться на актерской игре, аутентичности восстановленного образа, или на том как хорошо Безрукову нанесли гримовую маску. Проблема в другом – образ Высоцкого, по сути, был сведен к своеобразному киборгу, который, превозмогая последние свои технические силы, движется вперед на севших батарейках. Жизнь теплится на дозе морфия, иначе страшные боли в горле, головокружения, лицо, покрытое огромными каплями пота. В голливудском «Универсальном солдате» герою Ван Дамма, кажется, следовало вовремя охладиться. Джейсону Стэтхэму в «Адреналине-2», чтобы дальше мочить вражьих упырей, нужно было подзарядиться электричеством. Понятно, что по отношению к Владимиру Семеновичу такие аналогии слишком циничны, но речь, ведь не о нем, а его образе в картине Буслова, который получился уж слишком киборгообразен. Долгая клиническая смерть, укол в шею, и он пошел, как ни в чем не бывало, реализовывать свою волю: «Я сказал!». Вроде и понятна мысль, которую проводит режиссер – безразличие к смерти, она – судьба, жить осталось «на две затяжки» и во время каждой из этих затяжек максимально выложиться до надрыва, до остановки сердца. Авторский посыл понятен, но может быть в этом и проблема. Режиссер слишком сильно повязал своего героя, полностью лишил его самостоятельности. И поэтому Высоцкий в фильме Буслова – это маска. Посмертная маска. Картина Буслова вообще чрезмерно классицистична. Здесь все жестко детерминировано, у каждого своя маска, о каком-то развитии персонажей и речи быть не может. Вот врач, вот друг-коллега, вот импресарио, организатор гастролей, самоотверженная подруга, выполняющая заданную программу. Вокруг - снующие кгб-ешники, устраивающие свой полубесовской карнавал. Все это декорации, люди-манекены, окружающие главного героя, они предельно статичны. Да и сам образ героя, как уже сказал, не Высоцкий вовсе, а его реанимированное подобие, зомби. Вот она оппозиция «жизнь – смерть». В названии: «Спасибо, что живой», а в картине же скорее – выходец из мира иного, или нечто балансирующее на грани между мирами. Даже скоростная езда на «Мерседесе» по Москве, импровизированная и вдохновенная попытка сторговаться за ковер в Бухаре не убеждают, что живой... Интригу фильму придает, конечно же, противостояние системе, проблема «художник – власть». Систему символизирует многоопытный, бесконечно прозорливый и практически инфернальный полковник КГБ Виктор Бехтеев. Он тоже выполняет свою программу, свою работу. Вор должен сидеть в тюрьме, а за левые концерты - своя кара. Бехтеев (практически бес, даже по фамилии можно уловить аналогию) везде незримо присутствует. Спасает героиню Акиньшиной от изнасилования, потом отпускает ее с морфием, забрав паспорт-душу. Его злой дух плетет вокруг Высоцкого сети, в которые тот сам летит, но до последнего момента они нигде не пересекаются. До последнего мироззренческого диспута, брани добра и зла, сражения за душу... паспорт Татьяны, за освобождение от «договора с дьяволом» приятеля Фридмана. Сражение это произошло между небом и землей, в аэропорту. И, конечно, Высоцкий, воскресший после клинической смерти, побеждает. Его не берут искушения полковника, у него жить «на две затяжки» осталось, а отвернутся друзья – значит не были друзьями. Он максималистичен, не гнется, а в Бехтееве - уже сомнения. Высоцкий вместе с друзьями-апостолами улетает, пишет на бумаге из пачки от «Мальборо» стихотворные строки, где есть «спасибо, что живой». На земле же остается воскрешенный к новой жизни Лазарь – полковник Бехтеев, с которого поэт-бард снял ошейник и пустил на свободу. Конечно, здесь намек и на страну, с которой также через несколько лет будет снят идеологический ошейник и которая, опьяненная свободой, разобьется вдребезги и в клочья. Не знаю, в чем основная неудача картины. Может быть в том, что фильм слишком личный, ведь автор сценария – Никита Высоцкий. Отсюда жестко регламентированный классицистический «высокий штиль» картины. Или в том, что современный отечественный кинематограф еще не научился выводить живых персонажей, а все больше картонных манекенов. Кстати, схожий период пережила еще совсем недавно наша литература. Версий может быть много. Может быть, это чувствовал и режиссер и давил на эмоции крупными каплями пота, а также интригой: кто сыграет надрывного русского барда, в какой-то мере «нашего все»... Люди шли на Высоцкого. У многих просмотр вызвал разочарование. Реального Высоцкого не оживить, не сделать из него киборга, не клонировать на время. Получилось то, что и должно было получиться – посмертная маска, слепок с лица навсегда ушедшего большого человека. И не надо питать на этот счет иллюзий. Следует слушать его песни, читать стихи, смотреть фильмы с его участием – в них он живой и спасибо ему за это. Андрей РУДАЛЁВ