Мы не ходим на кладбища. Нас, как маленького Шакьямуни, прячут от вида боли и смерти. Вокруг успех, момент, ресурс, белозубые улыбки. Максимум – хлопки, подтопления, задымления, падение обломков.

Но вот, приходит беда: мы теряем близких. И вдруг оказывается, что горизонт планирования человека до обидного ограничен судьбой. Даже чай остаётся не заваренным. Навсегда.

В старые времена всё было иначе – смерть находилась рядом, её не скрывали, наоборот, выставляли напоказ. В семейных альбомах фотографии похорон занимали своё почётное место наряду со свадьбами и голыми карапузами.

Каждые выходные по утрам во дворах ревели медные трубы помятых музыкантов, способных сыграть траурного Шопена в любом состоянии. Немного фальши при этом воспринималось, как проявление скорби и сочувствия, чистая игра являлась нарушением профессиональной этики, равно как и отсутствие перегара. Гроб с нарядным покойником выставлялся на табуретках у подъезда. Мы, мальчишки, слетались поглазеть на мертвеца со всей округи. Неподвижный, бледный, чужой. «Все там будем!» - вздыхали взрослые, и пили «Русскую» не чокаясь. Поминки нередко завершались танцами, как свадьбы. Драк не припомню.

Старики умирали от старости, исполненные летами. Молодые – от страшной болезни, сгорая, как церковные копеечные свечи. А ещё, как говорили в народе – «по пьянке». Летел на лодке, не заметил топляк – утонул. Шёл с гулянки, заснул в сугробе – замёрз. Ехал с танцев из соседней деревни – расшибся на мотоцикле.

Пышные похороны руководителей первого в мире государства рабочих и крестьян транслировали по телевидению так часто, что сегодня завидно вспоминать.
Все герои фильмов погибали смертью храбрых. Му-му тонула, Каштанка и лев издыхали.

Мы знали, что все умрут. Кроме нас.
Мы выросли, чтобы жить вечно. Всё можно отложить, всё перенести. Друзья не видятся годами, даже созваниваются изредка.

А потом рраз – и звонить некому. На страничке в социальной сети больше не появляются записи. И напоминание о дне рождения – как удар поддых.
Да, мы не ходим на кладбища, и живём, как бессмертные боги Олимпа. Но мы не бессмертны. Наши близкие не бессмертны.
Нельзя ничего откладывать.

КОНСТАНТИН РЫБИНСКИЙ