А можно так.

Россия продемонстрировала готовность к риску, возможности стремительной аннексии чужих территорий в случае Крыма, или способствованию создания хаоса на определённой территории — с целью усиления политического влияния и расширения собственных границ. Население страны при этом в целом способно поддержать любые государственные, в самом низком или высоком смысле, авантюры, и безо всякого участия государства мобилизовать на военную и политическую десятки тысяч людей.

То есть, ещё раз повторим, это важно: безо всякого участия государства в крымских и новороссийских событиях добровольно участвовало от 30 до 50 тысяч россиян: армия людей, оставивших «личную жизнь» и переместившихся в зону смертельной опасности. Если государство при следующих ситуациях подобного толка, например, «положит жалование» добровольцам — эта цифра может возрасти, например, в десять раз.

Россия и русские люди способны: а) ставить на кон существование собственной государственности, будучи при этом движимы идеалистическими, а не меркантильными побуждениями; б) вести партизанскую войну в соседней стране, при чём участники партизанского движения тоже оказываются движимы идеалистическими, а не меркантильными побуждениями; в) наконец, проводить успешные военные операции, задействуя, скажем, всего 10-20% от своих общих государственных возможностей.

Всем убеждённым в том, что такую Россию, какую мы наблюдаем сегодня, непременно уничтожат тем или иным способом, раз «весь мир против неё» - нужно задуматься, отчего же до сих пор не уничтожены Северная Корея или Куба.

Россию можно уничтожить только в том случае, если она в очередной раз покончит жизнь самоубийством. Но после 1991 года прошлом слишком мало лет, чтоб это повторилось в ближайшей перспективе.

Русские не могут вывести 300 тысяч на протестный митинг. Зато русские (в самом широком смысле — русские) могут выставить 30 тысяч на войну. Европейские народы могут отстаивать свои права — и выводить 3 миллиона на митинг. Русские не отстаивают свои права. Уличная активность — не по их части. Но если вдруг нужно «поднять дубину народной войны...»

Кому-то нравится принадлежать к народу, который в количестве три миллиона выходит решать конкретные проблемы профсоюзов. Кому-то нравится принадлежать к народу, который в количестве 30 тысяч едет за тридевять земель (или в соседнюю область, по недоразумению ставшей другой страной) за самой главной правдой.