Чёрный, серый, белый, красный – основные цвета постановки, которые задают определённый настрой зрителю. Ведь и внимаем мы в первую очередь всегда – глазами. А тут есть, чему подивиться: трёхэтажные строительные леса, двухметровые грозные рыцари и искусные кораблики (шедевры от бутафоров «Архдрамы») … вода! Молва о бассейне, разлитом на основной сцене Архангельского театра, разлетелась со скоростью света. Между тем команда, работавшая над спектаклем, выражает надежду, что публика пришла не за зрелищем, а за глубиной пьесы Уильяма Шекспира. За той истиной, которую искал в загадочном произведении режиссёр спектакля Андрей Тимошенко.

Вымышленный замок Эльсинор погряз в алчности, разврате, низости. Потоп на сцене (так и родился образ воды) - чтобы всё это смыть. «Мы ещё не захлёбываемся, но и не знаем пока, что чем ближе к горлу вода, тем больше объём грязи, которую надо смыть», - отметил Андрей Тимошенко.

Принц Гамлет, возвращаясь на родину в Данию, видит то страшное, во что превратился замок после смерти отца. Хрестоматийность пьесы исключает спойлер - мы знаем, что в конце концов юноша не сможет возвыситься над этим злом и остаться в живых. Тот самый монолог «быть или не быть» не заставляет себя долго ждать – Иван Братушев, архангельский Гамлет, заходит в историю Шекспира, бормоча знаменитые строки. Он уже будто сходит с ума, лишь приблизившись к воротам замка. Мы знаем, что именно там развернётся история об убийстве, предательстве, мести, коварстве и зависти. Ночная сцена встречи призрака отца Гамлета и друзей принца датского – завязка истории, сделанная с жуткой красотой: дух хоть и в доспехах, но словно невесомый плывёт над водой, оставляя за собой еле заметную рябь. Дымка над водами у подножия Эльсинора – о холоде, мистике и страшной тайне, которую бестелесный король откроет своему сыну впоследствии. И пока мужчины заходят в море, грозно размахивая шпагами, Лаэрт и Офелия пускают кораблики по зеркальной глади, будто вдали от суеты. О несчастливости союза с Гамлетом брат предупреждает Офелию с самого начала – правда, беду видит совершенно с другой стороны…

Совсем скоро на сцене – кровь, сочащаяся из-под короны, которая не перешла по праву от отца к сыну, кровь, которой скрепили клятву о мести принц и его друзья, кровь от ран и красное зарево из глубины сцены, которым дополнила гнетущую атмосферу художник по свету Ольга Раввич. Звуки волынки, флейты, колёсной лиры (очень редкий старинный средневековый инструмент, на котором сыграны основные темы спектакля), - всё это запись игры на настоящих инструментах композитора Олега Щукина, который написал композиции специально для постановки в «Архдраме». Выражая сожаление о том, что датских труб 16-го века найти не удалось, он открывает, что вместо них использовались пастушьи рожки. Стилизованные костюмы средневековых героев, сделанные с тонким понимаем стиля, который не нарушит восприятие эпохи, - результат работы художника по костюмам Ирины Титоренко и пошивочного цеха театра. Балетмейстер Алишер Хасанов вместе с режиссёром соединял жанры трагедии и клоунады, чтобы разграничить «реальный» и «сумасшедший» мир. Сценический бой со шпагой – демонстрация тяжёлых физических репетиций с мастером Владимиром Гончаровым, который за последние полгода четырежды приезжал в Архангельск на репетиции.

Задумать и соединить в одну целостную картину весь этот грандиозный труд – лишь часть работы режиссёра спектакля. У Андрея Тимошенко и труппы позади месяцы кропотливого труда – индивидуальных и общих репетиций, после которых из театра зачастую выходили выжатые, как губка…Во всех смыслах. Привыкание к воде на сцене – задача не из лёгких, когда на дворе холодная осень. 9 тонн воды над механикой, которая располагается под сценой - вызов, с которым научились справляться артисты, администрация театра, работники сцены, костюмеры, уборщики…И, надеемся, зрители, решавшие пересесть поближе к действию.

«Я хочу смыть всю грязь, я против неё и против ненависти и зависти, которая разрушает нашу жизнь. Потому и Офелию, единственного положительного персонажа, я решил «вытащить» из пьесы, где она нарисована очень расплывчато, между строк. Ведь силы зла представлены в этой пьесе множеством героев. А добро и любовь – одним. Но настолько сильным, не впускающим в себя черноту, что гибнет оттого, что яда вокруг слишком много. И я оптимист. Постановка заканчивается появлением ребёнка – норвежского принца Фортинбраса, - наивного, чистого, с которым возможно светлое будущее, если такого заслужит народ», - говорит Андрей Тимошенко. Говоря о Гамлете - Иване Братушеве – режиссёр подчёркивает профессионализм актёра, который виден зрителю, и отмечает, что это лишь верхушка айсберга, ведь за кулисами остаётся кропотливый труд: «Появляясь на сцене сломленным физически и духовно и оставаясь лучезарным в жизни, Ваня лишний раз доказывает то, что он достоин этой роли. Нельзя играть в сумасшествие, если не способен его оставить только для героя. Потому что рано или поздно действительно сойдёшь с ума. Что о персонаже - Гамлет не сходит с ума окончательно, он просто становится на путь принятия зла, потому что его миссия – очистить это место и совершить зло, впустив в душу эту демоническую силу. И если в начале он может ею руководить, то дальше она его поглощает, и он погибает. Нельзя играть в игрушки со злом. Как и завидовать нельзя – закончишь, как Клавдий».

В постановке Андрея Тимошенко остались все сюжетные линии, но не сократить повторы в пьесе было нельзя – одно только чтение вслух заняло бы 4 часа. И прекрасно, что в театре можно показать то, что не обязательно говорить словами. Потому зрители и продолжают говорить о спектакле, покидая стены Архангельского драматического. Споры и рассуждения имеют место быть, - ведь если голова продолжает работать после, если хочется говорить о Шекспире, - значит, спектакль удался.

Заметка: в «Архдраме» хоть и говорят, что в постановке играют со смертью, - на сцене не задействован настоящий череп, он остаётся за кулисами для вдохновения. «Можно, правда, сказать, что он там есть, пусть будет интрига. И что трупы настоящие, и кровь артистов – тоже», - смеётся Андрей Тимошенко.